Time to be heroes!
КОНСТАНТИНКОНСТАНТИН
В восемнадцать лет, взойдя на престол, Константин записал на форзаце дневника: «Чтобы стать солдатом, нужно быть крепким и выносливым. Чтобы править, зачастую достаточно родиться наследником престола. Но чтобы получился хороший солдат и хороший правитель, этого мало. Надо уметь видеть людей насквозь, смотреть своими глазами и принимать решения, учитывая все варианты дальнейшего развития событий». С тех пор он делал записи почти ежедневно и в каждый последующий дневник переписывал те самые строки с форзаца первого. Может, благодаря этому обычно он не ошибался в расчётах.
После совета стоило только прийти в кабинет, успокоиться и подумать. Предугадать дальнейшее довольно просто. Но каковы будут последствия? Нельзя было отправлять имперцев одних: похитили наследницу престола, и король не мог остаться в стороне. Ни как правитель, ни как отец.
Насмотревшись в окно на парковые аллеи, Константин вызвал Эдмона Франсуа и приказал освободить имперцев.
– Всех? – взлетел голос начальника полиции. – Но, ваше величество… Вы же понимаете…
Конечно, он понимал. Константин вдруг представил себя рядовым солдатом на чужой территории, которого посадили под арест только за то, что несколько вышестоящих сговорились с врагом. И представил, как бы чувствовал себя, получив свободу.
– Недовольство вкупе с уязвимостью – это весьма опасное оружие, – кивнул он Франсуа. – Но у наших гостей не будет времени устраивать беспорядки. Отпусти их. Лоэнграмму понадобятся все его люди.
«А он времени даром не теряет», – пришло Константину в голову, когда час спустя имперский адмирал запросил сведения о местности и о Телуре, включая численность гарнизона. Константин распорядился, а затем был разговор с расстроенной Кассиопеей.
– Наши патрули не то что задержать – даже заметить их не успели, – досада и горечь слились в интонациях его приёмной дочери, и она с усталым вздохом опустилась в кресло в дальнем углу кабинета.
Сложив ладони домиком, Константин упёрся в них лбом. В голове начинало звенеть.
– Враги всё продумали, – он постарался, чтобы голос звучал ровно. – Цена за ошибку слишком высока, поэтому похищение вышло безупречным. А вот вторая часть их плана может и должна провалиться.
– Как?
– Благодаря твоему сотрудничеству с имперцами.
Она моргнула, затем устремила на Константина долгий взгляд – очевидно, выбирая, кому отвечать: приёмному отцу или королю.
– Приказывайте, ваше величество.
Они отправились через четыре часа – две с половиной тысячи под командованием Кассиопеи, Луизы Мортемар, Софи Ноай и Лорены Таллар. Имперские корабли казались серыми вкраплениями в чистейшем серебре, но именно им отводилась главная роль.
Когда сверкающие точки исчезли в облаках, Константин ушёл с балкона и закрылся в кабинете. Теперь оставалось только ждать.
Однако на этот раз ни хождение из угла в угол, ни работа с документами, ни вкусный ужин, ни даже включённая на пару часов проекция любимого Южного моря вкупе с шелестом волн не помогли успокоиться.
Когда ночь перевалила за середину, Константин стиснул зубы и, скривившись, потянулся за снотворным.
«Мерзость, но надо поспать хотя бы несколько часов», – решил он, забросив в рот пару капсул.
– Враги опередили нас на двенадцать часов, – отстранённо говорил он наутро Жаку, поневоле вслушиваясь в эхо своего непривычно тихого голоса, раздававшегося в почти пустом зале совещаний.
Де Клорион повернулся в кресле и приосанился.
– Численный перевес на нашей стороне, и эскадра идёт полным ходом.
– Дезертиры тоже об этом помнят, – Константин посмотрел искоса.
– Но они вряд ли предполагали, что мы снабдим спасательную эскадру гипердвигателями старого образца. Пусть они не сравнятся с новыми, время мы всё равно выиграем.
– Надеюсь, теоросцы поступят так, как мы рассчитываем, и вышлют этим тварям подкрепление.
– Вероятность этого больше девяноста процентов.
– Но оставшиеся…
– Константин, – Жак глубоко вздохнул, – поверь, я понимаю твоё волнение. То, что у меня нет своих детей, не значит, что я не переживаю за чужих. Но Элизевин сильная, и участники спасательной операции – тоже.
Константин внимательно посмотрел на собеседника. Только наедине они могли позволить себе общаться так – словно всё ещё были соратниками на поле боя, словно Константин по-прежнему был первым среди равных, а не главным среди великих. Именно поэтому он услышал то, о чём не было сказано: «Элизевин и под пытками не предаст Веррозион. Доверься своим воинам и соберись».
– Ты прав, Жак. Мы можем рассчитывать на успех.
В течение дня он разобрал небольшую папку документов и провёл аудиенцию с просителями, а вечером на связь вышла Кассиопея и сообщила, что всё идёт по плану. После этого Константину удалось по достоинству оценить старания дворцовых поваров, хотя названия блюд он всё равно не запомнил. Главное, было вкусно и питательно, а остальное – лишнее.
На следующий день документов прибавилось, да и встречи с министрами откладывать было нельзя. Жизнь не стояла на месте, даже если похитили наследницу престола.
Каждый день Константин то и дело возвращался в зал совещаний. Именно с этого овального помещения с куполообразным потолком началась его первая операция двадцать четыре года назад. Тогда он впервые сам разработал план атаки, сам назначил командующих, сам провёл военное совещание. Из тридцати присутствовавших в тот день только шестеро до сих пор оставались в строю, но этот зал по-прежнему придавал Константину сил, как будто…
«Как будто все они здесь и со мной заодно, – подумалось ему, когда на исходе третьего дня он вновь переступил сияющий неоном порог. – Да нет, это просто лирика и сантименты. Лезет в голову всякое… Скорее бы уже…»
Минут через десять на панели рядом с экраном раздался сигнал из командного центра.
– Ваше величество, «Ардуинна» на связи.
– Выводи.
На экране возникла Софи Ноай, собранная и сосредоточенная, как всегда во время миссий.
– Ваше величество, мы нагоняем. Навстречу кораблю с дезертирами телурцы отправили подкрепление, все две тысячи кораблей. Расчётное время начала боя – через полтора часа.
– Отряд Клер?
– В целях секретности связь заглушена. По последним данным, полученным полчаса назад, адмирал Клер и адмирал Лоэнграмм направляются в обход. Сигнала тревоги не поступало.
– Хорошо.
Скоро вместе с Жаком прибыли адмиралы флота Камиль Таллар и Жюли Ноай. Константин не стал собирать всех: из-за расстояний и помех связи во время боя они в любом случае ничем не помогут. Но и запретить родителям наблюдать за ответственной миссией их детей он не мог.
Согласно плану перед боем эскадра разделилась на три флотилии. То же самое сделали теоросцы. И вот на схеме, занявшей весь экран, засеребрились нити первых выстрелов, погасли датчики первых погибших кораблей, вспыхнули точки в местах взрывов ракет.
Почесав бороду, Константин произнёс:
– Враги пытаются блокировать связь, – и с лёгким поклоном обратился к адмиралу Ноай: – К счастью, ваша дочь заранее заложила в систему команды, иначе нашим пришлось бы туго.
Госпожа Жюли молча поклонилась в ответ, и взгляд её синих глаз вновь вперился в происходящее на экране.
Полчаса спустя силы по-прежнему были равны, но чутьё подсказывало Константину, что теоросцы вот-вот уступят инициативу. И когда это случилось, вперёд выдвинулись имперские корабли и одновременно выстрелили орудиями с дальним прицелом.
– Манёвренные, – пробасил Таллар и широким жестом массивной ладони провёл по схеме. – Понятно, почему Лоэнграмм настаивал на перемещении по полю боя и нанесении врагу точечных ударов.
– Мы не ошиблись, – заключил Константин решительно. – Если он сделает всё как надо и вернёт Элизевин, то я пойду на этот союз.
Строй теоросцев, получающих один ощутимый укус за другим, разваливался на глазах, но главная цель миссии всё ещё была вне поля зрения, и пальцы Константина беспокойно сжимались и разжимались. И не нужно было даже поворачиваться к соратникам, чтобы знать, что они заметили его состояние. Но здесь, с ними, ему и не хотелось это скрывать.
Спустя несколько минут поступил сигнал с «Цернунноса», и Константин с прерывистым вздохом переключил схему. Она отобразила крохотный отряд из двух кораблей, взявших в клещи судно похитителей.
– Едва успели, – покачал седой головой Жак. – Ещё чуть-чуть – и дезертиры отошли бы под прикрытие орудий Телуры.
Госпожа Жюли нахмурилась, глубокая складка на лбу проступила отчётливее.
– У них точно нет кораблей в запасе?
– Да, две тысячи – это максимум, который может вместить астероид. И все враги в этот момент заняты боем с нашими флотилиями.
«Если так везёт сейчас, не повезёт потом, – стиснул зубы Константин. – Причём ощутимо. Вопрос только – в чём».
Десантная операция не продлилась и получаса, но для Константина эти минуты перетекали из одной в другую, как в замедленном действии.
Наконец Кассиопея лично вышла на связь. Измотанная, со слипшейся прядью у виска, явно только что закончившая трудный бой, но довольная.
– Ваше величество, принцесса в безопасности, – сообщила она на выдохе. Константин едва не рассмеялся.
– Потери? – спросил он, проводя рукой по лбу и стирая напряжение последних дней.
– Пятнадцать наших, тринадцать имперцев. Почти все дезертиры покончили с собой, но нам удалось взять в плен двоих. Наши основные войска на подходе, вместе мы в два счёта захватим Телуру.
– Сейчас уже можно не торопиться, – заметила адмирал Ноай, приподняв брови. – Гарнизон сам побросает оружие и сдастся в плен.
Де Клорион возразил:
– Если не сбежит, поджав хвост.
Его предположение оказалось пророческим: через пару минут навстречу «Цернунносу» и «Брунгильде» вылетели истребители. Похоже, это было последнее вражеское оружие, за исключением бесполезных теперь боевых башен.
– Десять, – цокнул языком Камиль. – Достаточно, чтобы нанести урон.
– А гарнизон тем временем эвакуируется, – добавил Константин, кивнув на крохотный сгусток точек, удаляющийся от астероида по направлению к Теоросу.
«Плохо! Среди них кто-то может что-то знать!»
Трёх теоросских «эф» уничтожили на подлёте, но остальные смертники так и роились вокруг двух флагманов и одного линкора и целились в реакторы. Лоэнграммовскую «Брунгильду» едва не задели обломки сбитого «Цернунносом» истребителя, но тут в бой вступил возвращённый в строй бывший корабль дезертиров – и дело пошло на лад.
Правда, к тому времени, как от истребителей остались лишь обломки, бежавшие с Телуры уже пропали с радаров.
– Ладно, – Константин хлопнул по столу и прочистил горло. – Обойдёмся теми двумя дезертирами. И база теперь наша, это лучше, чем ничего. Кассиопея, пусть корабельный врач проверит организм Элизевин на предмет всякой дряни. И немедленно доложить в случае чего.
– Слушаюсь, ваше величество.
Обменявшись поклонами с соратниками, Константин направился к себе в кабинет и включил проекцию Южного моря. Но только когда пришёл отчёт о состоянии Элизевин и взгляд выцепил заветное «Опасных веществ в крови не обнаружено», Константин позволил себе откинуться в кресле и расслабиться.
Назавтра он на час продлил аудиенцию с народом, а сразу после неё созвал кабинет министров. Союз с Империей, ещё недавно казавшийся лишь вероятным, теперь будто заключался сам собой.
«Судьба», – сказал бы он в возрасте Лоэнграмма. Теперь он говорил по-другому: «Так сложились обстоятельства».
Ещё через три дня эскадра вернулась с задания. Были с ней и теоросские крейсеры, захваченные в бою.
– Мы уже допросили экипаж и всех, кого взяли живым, – доложил Лоэнграмм за два часа до прибытия в космопорт. – Никто не знает о похищении её высочества. Только командир крейсера «Антония» был осведомлён, что прибудет «некий ценный груз».
Константин поморщился.
– Ладно, мы развяжем им языки.
Имперец ничего не сказал, но Константин заметил мимолётное движение густых ресниц и пояснил:
– Никакого варварства, вы не думайте. Исключительно электрошокеры и разные растворы, включая эссенцию правды.
– Я верю вам, – ответил Лоэнграмм и, едва Константин решил, что продолжения не последует, добавил: – Но нынешние обстоятельства слишком серьёзны, а вы слишком дальновидный правитель, чтобы злоупотреблять гуманностью.
Константин усмехнулся.
«Этот имперец! Понял, что я лукавлю, и не преминул на это указать, но как изящно-то, посмотри-ка!»
– Возвращайтесь, адмирал Лоэнграмм. Жду вас на аудиенции.
Вечером он встретил их в тронном зале: Элизевин вошла бок о бок с Кассиопеей, а чуть в стороне ступали Райнхард фон Лоэнграмм и Зигфрид Кирхайс. Все четверо – воплощённая строгость и официальность.
Элизевин приблизилась почти вплотную к ступеням трона и опустилась на одно колено.
– Простите меня, ваше величество. Я была неосторожна и допустила ошибку. Больше этого не повторится.
Константин кивнул и позволил дочери встать. Потом подозвал Лоэнграмма, мысленно отметя несколько вариантов фраз на общегалактическом, и остановился на оптимальном:
– Господин Лоэнграмм, вы блестяще показали себя и исполнили мое поручение. Я признателен вам.
– Благодарю за оказанное доверие, ваше величество. Но кто по-настоящему заслуживает похвалы, так это ваши воины. Они проявили истинное мужество, какого мне ещё не приходилось видеть.
Константин чуть расширил глаза. Он не мог ошибиться в переводе: ответ имперца правда был и по структуре, и по смыслу не столько официальным, сколько… искренним. Да, теперь гость не играл словами и не делал намёков – в его тоне сквозила неподдельная, обезоруживающая искренность.
– Думаю, мы поняли друг друга, господин Лоэнграмм.
Имперец поднялся с колена и встретил прямой взгляд Константина. А он смотрел на молодого героя, так рано взлетевшего столь высоко, – и видел юношу с горящим сердцем, который сиял оттого, что снова победил. И победа эта была не только на поле боя.
Зигфрид Кирхайс, определённо понявший всё чуть раньше своего друга, не сдерживал улыбки.
– Продолжим разговор в Малом зале?
– Да, ваше величество.
Союзы, подобные Ненарушимому договору, не заключались при огромном числе свидетелей, на дворцовой площади, где вспышки фотокамер и толпа журналистов только мешали бы церемонии. Нет, здесь достаточно было нескольких человек.
Константин произнёс непродолжительную речь об обязательстве поддерживать союзников в мире и на войне. Лоэнграмм ответил так же кратко и без ненужного пафоса. Они обменялись рукопожатием, и Жак де Клорион перебросил через их сцепленные руки две ленты – алую с белым и чёрную с серебром. Потом дошла очередь до подписания договора. Обмениваясь экземплярами, Константин отметил, насколько резкий почерк Лоэнграмма отличается от его собственного, мудрёно-витиеватого.
На следующий день весть о договоре с Империей затопила Орталиану быстрее любого наводнения. Константину доложили, что на радио и телевидении так воодушевились, что предсказывают этому событию великую роль в истории Галактики.
– Рано пока делать такие выводы, – усмехнулся Константин, но улыбка не сходила с его лица весь день. Разумеется, во время торжественного приёма он приглушил её сдержанной вежливостью, но всё-таки это была улыбка.
На бал Константин не остался. В своих апартаментах он быстрыми движениями скинул парадную мантию, снял корону и вооружился. Меч – не инкрустированную драгоценными камнями железку, а настоящее, не раз испытанное в бою оружие – Константин вложил в ножны на перевязи. Опоясался ею, услышал, как привычно щёлкнула застёжка. Небольшой нож с обоюдоострым лезвием он спрятал за пазухой. Потом подошёл к гобелену, изображающему сцену охоты, отодвинул край и нажал еле видимую кнопку в стене. Потайная дверь открылась почти бесшумно, и Константин нырнул в тёмный проход, внутренне готовясь к не самым приятным минутам. Предстояло выяснить, только ли Теорос стоял за похищением Элизевин. И устойчивы ли к пыткам захваченные пленники.
В восемнадцать лет, взойдя на престол, Константин записал на форзаце дневника: «Чтобы стать солдатом, нужно быть крепким и выносливым. Чтобы править, зачастую достаточно родиться наследником престола. Но чтобы получился хороший солдат и хороший правитель, этого мало. Надо уметь видеть людей насквозь, смотреть своими глазами и принимать решения, учитывая все варианты дальнейшего развития событий». С тех пор он делал записи почти ежедневно и в каждый последующий дневник переписывал те самые строки с форзаца первого. Может, благодаря этому обычно он не ошибался в расчётах.
После совета стоило только прийти в кабинет, успокоиться и подумать. Предугадать дальнейшее довольно просто. Но каковы будут последствия? Нельзя было отправлять имперцев одних: похитили наследницу престола, и король не мог остаться в стороне. Ни как правитель, ни как отец.
Насмотревшись в окно на парковые аллеи, Константин вызвал Эдмона Франсуа и приказал освободить имперцев.
– Всех? – взлетел голос начальника полиции. – Но, ваше величество… Вы же понимаете…
Конечно, он понимал. Константин вдруг представил себя рядовым солдатом на чужой территории, которого посадили под арест только за то, что несколько вышестоящих сговорились с врагом. И представил, как бы чувствовал себя, получив свободу.
– Недовольство вкупе с уязвимостью – это весьма опасное оружие, – кивнул он Франсуа. – Но у наших гостей не будет времени устраивать беспорядки. Отпусти их. Лоэнграмму понадобятся все его люди.
«А он времени даром не теряет», – пришло Константину в голову, когда час спустя имперский адмирал запросил сведения о местности и о Телуре, включая численность гарнизона. Константин распорядился, а затем был разговор с расстроенной Кассиопеей.
– Наши патрули не то что задержать – даже заметить их не успели, – досада и горечь слились в интонациях его приёмной дочери, и она с усталым вздохом опустилась в кресло в дальнем углу кабинета.
Сложив ладони домиком, Константин упёрся в них лбом. В голове начинало звенеть.
– Враги всё продумали, – он постарался, чтобы голос звучал ровно. – Цена за ошибку слишком высока, поэтому похищение вышло безупречным. А вот вторая часть их плана может и должна провалиться.
– Как?
– Благодаря твоему сотрудничеству с имперцами.
Она моргнула, затем устремила на Константина долгий взгляд – очевидно, выбирая, кому отвечать: приёмному отцу или королю.
– Приказывайте, ваше величество.
Они отправились через четыре часа – две с половиной тысячи под командованием Кассиопеи, Луизы Мортемар, Софи Ноай и Лорены Таллар. Имперские корабли казались серыми вкраплениями в чистейшем серебре, но именно им отводилась главная роль.
Когда сверкающие точки исчезли в облаках, Константин ушёл с балкона и закрылся в кабинете. Теперь оставалось только ждать.
Однако на этот раз ни хождение из угла в угол, ни работа с документами, ни вкусный ужин, ни даже включённая на пару часов проекция любимого Южного моря вкупе с шелестом волн не помогли успокоиться.
Когда ночь перевалила за середину, Константин стиснул зубы и, скривившись, потянулся за снотворным.
«Мерзость, но надо поспать хотя бы несколько часов», – решил он, забросив в рот пару капсул.
– Враги опередили нас на двенадцать часов, – отстранённо говорил он наутро Жаку, поневоле вслушиваясь в эхо своего непривычно тихого голоса, раздававшегося в почти пустом зале совещаний.
Де Клорион повернулся в кресле и приосанился.
– Численный перевес на нашей стороне, и эскадра идёт полным ходом.
– Дезертиры тоже об этом помнят, – Константин посмотрел искоса.
– Но они вряд ли предполагали, что мы снабдим спасательную эскадру гипердвигателями старого образца. Пусть они не сравнятся с новыми, время мы всё равно выиграем.
– Надеюсь, теоросцы поступят так, как мы рассчитываем, и вышлют этим тварям подкрепление.
– Вероятность этого больше девяноста процентов.
– Но оставшиеся…
– Константин, – Жак глубоко вздохнул, – поверь, я понимаю твоё волнение. То, что у меня нет своих детей, не значит, что я не переживаю за чужих. Но Элизевин сильная, и участники спасательной операции – тоже.
Константин внимательно посмотрел на собеседника. Только наедине они могли позволить себе общаться так – словно всё ещё были соратниками на поле боя, словно Константин по-прежнему был первым среди равных, а не главным среди великих. Именно поэтому он услышал то, о чём не было сказано: «Элизевин и под пытками не предаст Веррозион. Доверься своим воинам и соберись».
– Ты прав, Жак. Мы можем рассчитывать на успех.
В течение дня он разобрал небольшую папку документов и провёл аудиенцию с просителями, а вечером на связь вышла Кассиопея и сообщила, что всё идёт по плану. После этого Константину удалось по достоинству оценить старания дворцовых поваров, хотя названия блюд он всё равно не запомнил. Главное, было вкусно и питательно, а остальное – лишнее.
На следующий день документов прибавилось, да и встречи с министрами откладывать было нельзя. Жизнь не стояла на месте, даже если похитили наследницу престола.
Каждый день Константин то и дело возвращался в зал совещаний. Именно с этого овального помещения с куполообразным потолком началась его первая операция двадцать четыре года назад. Тогда он впервые сам разработал план атаки, сам назначил командующих, сам провёл военное совещание. Из тридцати присутствовавших в тот день только шестеро до сих пор оставались в строю, но этот зал по-прежнему придавал Константину сил, как будто…
«Как будто все они здесь и со мной заодно, – подумалось ему, когда на исходе третьего дня он вновь переступил сияющий неоном порог. – Да нет, это просто лирика и сантименты. Лезет в голову всякое… Скорее бы уже…»
Минут через десять на панели рядом с экраном раздался сигнал из командного центра.
– Ваше величество, «Ардуинна» на связи.
– Выводи.
На экране возникла Софи Ноай, собранная и сосредоточенная, как всегда во время миссий.
– Ваше величество, мы нагоняем. Навстречу кораблю с дезертирами телурцы отправили подкрепление, все две тысячи кораблей. Расчётное время начала боя – через полтора часа.
– Отряд Клер?
– В целях секретности связь заглушена. По последним данным, полученным полчаса назад, адмирал Клер и адмирал Лоэнграмм направляются в обход. Сигнала тревоги не поступало.
– Хорошо.
Скоро вместе с Жаком прибыли адмиралы флота Камиль Таллар и Жюли Ноай. Константин не стал собирать всех: из-за расстояний и помех связи во время боя они в любом случае ничем не помогут. Но и запретить родителям наблюдать за ответственной миссией их детей он не мог.
Согласно плану перед боем эскадра разделилась на три флотилии. То же самое сделали теоросцы. И вот на схеме, занявшей весь экран, засеребрились нити первых выстрелов, погасли датчики первых погибших кораблей, вспыхнули точки в местах взрывов ракет.
Почесав бороду, Константин произнёс:
– Враги пытаются блокировать связь, – и с лёгким поклоном обратился к адмиралу Ноай: – К счастью, ваша дочь заранее заложила в систему команды, иначе нашим пришлось бы туго.
Госпожа Жюли молча поклонилась в ответ, и взгляд её синих глаз вновь вперился в происходящее на экране.
Полчаса спустя силы по-прежнему были равны, но чутьё подсказывало Константину, что теоросцы вот-вот уступят инициативу. И когда это случилось, вперёд выдвинулись имперские корабли и одновременно выстрелили орудиями с дальним прицелом.
– Манёвренные, – пробасил Таллар и широким жестом массивной ладони провёл по схеме. – Понятно, почему Лоэнграмм настаивал на перемещении по полю боя и нанесении врагу точечных ударов.
– Мы не ошиблись, – заключил Константин решительно. – Если он сделает всё как надо и вернёт Элизевин, то я пойду на этот союз.
Строй теоросцев, получающих один ощутимый укус за другим, разваливался на глазах, но главная цель миссии всё ещё была вне поля зрения, и пальцы Константина беспокойно сжимались и разжимались. И не нужно было даже поворачиваться к соратникам, чтобы знать, что они заметили его состояние. Но здесь, с ними, ему и не хотелось это скрывать.
Спустя несколько минут поступил сигнал с «Цернунноса», и Константин с прерывистым вздохом переключил схему. Она отобразила крохотный отряд из двух кораблей, взявших в клещи судно похитителей.
– Едва успели, – покачал седой головой Жак. – Ещё чуть-чуть – и дезертиры отошли бы под прикрытие орудий Телуры.
Госпожа Жюли нахмурилась, глубокая складка на лбу проступила отчётливее.
– У них точно нет кораблей в запасе?
– Да, две тысячи – это максимум, который может вместить астероид. И все враги в этот момент заняты боем с нашими флотилиями.
«Если так везёт сейчас, не повезёт потом, – стиснул зубы Константин. – Причём ощутимо. Вопрос только – в чём».
Десантная операция не продлилась и получаса, но для Константина эти минуты перетекали из одной в другую, как в замедленном действии.
Наконец Кассиопея лично вышла на связь. Измотанная, со слипшейся прядью у виска, явно только что закончившая трудный бой, но довольная.
– Ваше величество, принцесса в безопасности, – сообщила она на выдохе. Константин едва не рассмеялся.
– Потери? – спросил он, проводя рукой по лбу и стирая напряжение последних дней.
– Пятнадцать наших, тринадцать имперцев. Почти все дезертиры покончили с собой, но нам удалось взять в плен двоих. Наши основные войска на подходе, вместе мы в два счёта захватим Телуру.
– Сейчас уже можно не торопиться, – заметила адмирал Ноай, приподняв брови. – Гарнизон сам побросает оружие и сдастся в плен.
Де Клорион возразил:
– Если не сбежит, поджав хвост.
Его предположение оказалось пророческим: через пару минут навстречу «Цернунносу» и «Брунгильде» вылетели истребители. Похоже, это было последнее вражеское оружие, за исключением бесполезных теперь боевых башен.
– Десять, – цокнул языком Камиль. – Достаточно, чтобы нанести урон.
– А гарнизон тем временем эвакуируется, – добавил Константин, кивнув на крохотный сгусток точек, удаляющийся от астероида по направлению к Теоросу.
«Плохо! Среди них кто-то может что-то знать!»
Трёх теоросских «эф» уничтожили на подлёте, но остальные смертники так и роились вокруг двух флагманов и одного линкора и целились в реакторы. Лоэнграммовскую «Брунгильду» едва не задели обломки сбитого «Цернунносом» истребителя, но тут в бой вступил возвращённый в строй бывший корабль дезертиров – и дело пошло на лад.
Правда, к тому времени, как от истребителей остались лишь обломки, бежавшие с Телуры уже пропали с радаров.
– Ладно, – Константин хлопнул по столу и прочистил горло. – Обойдёмся теми двумя дезертирами. И база теперь наша, это лучше, чем ничего. Кассиопея, пусть корабельный врач проверит организм Элизевин на предмет всякой дряни. И немедленно доложить в случае чего.
– Слушаюсь, ваше величество.
Обменявшись поклонами с соратниками, Константин направился к себе в кабинет и включил проекцию Южного моря. Но только когда пришёл отчёт о состоянии Элизевин и взгляд выцепил заветное «Опасных веществ в крови не обнаружено», Константин позволил себе откинуться в кресле и расслабиться.
Назавтра он на час продлил аудиенцию с народом, а сразу после неё созвал кабинет министров. Союз с Империей, ещё недавно казавшийся лишь вероятным, теперь будто заключался сам собой.
«Судьба», – сказал бы он в возрасте Лоэнграмма. Теперь он говорил по-другому: «Так сложились обстоятельства».
Ещё через три дня эскадра вернулась с задания. Были с ней и теоросские крейсеры, захваченные в бою.
– Мы уже допросили экипаж и всех, кого взяли живым, – доложил Лоэнграмм за два часа до прибытия в космопорт. – Никто не знает о похищении её высочества. Только командир крейсера «Антония» был осведомлён, что прибудет «некий ценный груз».
Константин поморщился.
– Ладно, мы развяжем им языки.
Имперец ничего не сказал, но Константин заметил мимолётное движение густых ресниц и пояснил:
– Никакого варварства, вы не думайте. Исключительно электрошокеры и разные растворы, включая эссенцию правды.
– Я верю вам, – ответил Лоэнграмм и, едва Константин решил, что продолжения не последует, добавил: – Но нынешние обстоятельства слишком серьёзны, а вы слишком дальновидный правитель, чтобы злоупотреблять гуманностью.
Константин усмехнулся.
«Этот имперец! Понял, что я лукавлю, и не преминул на это указать, но как изящно-то, посмотри-ка!»
– Возвращайтесь, адмирал Лоэнграмм. Жду вас на аудиенции.
Вечером он встретил их в тронном зале: Элизевин вошла бок о бок с Кассиопеей, а чуть в стороне ступали Райнхард фон Лоэнграмм и Зигфрид Кирхайс. Все четверо – воплощённая строгость и официальность.
Элизевин приблизилась почти вплотную к ступеням трона и опустилась на одно колено.
– Простите меня, ваше величество. Я была неосторожна и допустила ошибку. Больше этого не повторится.
Константин кивнул и позволил дочери встать. Потом подозвал Лоэнграмма, мысленно отметя несколько вариантов фраз на общегалактическом, и остановился на оптимальном:
– Господин Лоэнграмм, вы блестяще показали себя и исполнили мое поручение. Я признателен вам.
– Благодарю за оказанное доверие, ваше величество. Но кто по-настоящему заслуживает похвалы, так это ваши воины. Они проявили истинное мужество, какого мне ещё не приходилось видеть.
Константин чуть расширил глаза. Он не мог ошибиться в переводе: ответ имперца правда был и по структуре, и по смыслу не столько официальным, сколько… искренним. Да, теперь гость не играл словами и не делал намёков – в его тоне сквозила неподдельная, обезоруживающая искренность.
– Думаю, мы поняли друг друга, господин Лоэнграмм.
Имперец поднялся с колена и встретил прямой взгляд Константина. А он смотрел на молодого героя, так рано взлетевшего столь высоко, – и видел юношу с горящим сердцем, который сиял оттого, что снова победил. И победа эта была не только на поле боя.
Зигфрид Кирхайс, определённо понявший всё чуть раньше своего друга, не сдерживал улыбки.
– Продолжим разговор в Малом зале?
– Да, ваше величество.
Союзы, подобные Ненарушимому договору, не заключались при огромном числе свидетелей, на дворцовой площади, где вспышки фотокамер и толпа журналистов только мешали бы церемонии. Нет, здесь достаточно было нескольких человек.
Константин произнёс непродолжительную речь об обязательстве поддерживать союзников в мире и на войне. Лоэнграмм ответил так же кратко и без ненужного пафоса. Они обменялись рукопожатием, и Жак де Клорион перебросил через их сцепленные руки две ленты – алую с белым и чёрную с серебром. Потом дошла очередь до подписания договора. Обмениваясь экземплярами, Константин отметил, насколько резкий почерк Лоэнграмма отличается от его собственного, мудрёно-витиеватого.
На следующий день весть о договоре с Империей затопила Орталиану быстрее любого наводнения. Константину доложили, что на радио и телевидении так воодушевились, что предсказывают этому событию великую роль в истории Галактики.
– Рано пока делать такие выводы, – усмехнулся Константин, но улыбка не сходила с его лица весь день. Разумеется, во время торжественного приёма он приглушил её сдержанной вежливостью, но всё-таки это была улыбка.
На бал Константин не остался. В своих апартаментах он быстрыми движениями скинул парадную мантию, снял корону и вооружился. Меч – не инкрустированную драгоценными камнями железку, а настоящее, не раз испытанное в бою оружие – Константин вложил в ножны на перевязи. Опоясался ею, услышал, как привычно щёлкнула застёжка. Небольшой нож с обоюдоострым лезвием он спрятал за пазухой. Потом подошёл к гобелену, изображающему сцену охоты, отодвинул край и нажал еле видимую кнопку в стене. Потайная дверь открылась почти бесшумно, и Константин нырнул в тёмный проход, внутренне готовясь к не самым приятным минутам. Предстояло выяснить, только ли Теорос стоял за похищением Элизевин. И устойчивы ли к пыткам захваченные пленники.
@музыка: Two Steps from Hell - "Friendship to Last".
@настроение: просто расслабленное.
@темы: Константин, Веррозион
-
-
16.11.2012 в 22:51-
-
16.11.2012 в 23:11-
-
16.11.2012 в 23:17-
-
16.11.2012 в 23:20-
-
16.11.2012 в 23:23-
-
16.11.2012 в 23:28-
-
16.11.2012 в 23:32