Time to be heroes!
РАЙНХАРДРАЙНХАРД
Министр промышленности напряжённо и с плохо скрываемой досадой смотрел на Райнхарда, но он делал вид, что не замечает настроения подданного, и продолжал:
– Думаю, будет разумно отложить строительство Рубенбрюнна. Военные кампании истощили бюджет. Кроме того, я не намерен подражать пагубным традициям Гольденбаумов и превозносить императорскую власть гигантскими архитектурными сооружениями.
– Простите, но… – Теодор Глюк чуть сжал вытянутые по швам руки и прочистил горло. – Когда император ведёт столь умеренный образ жизни, то и его подданные не могут позволить себе жить комфортабельно. Хотелось бы, чтобы вы учли это.
Министр склонился и замер, не поднимая глаз.
– Вот как, – Райнхард перехватил взгляд сидящего за секретарским столом Эмиля, который мягко кивнул. – Хорошо, я подумаю об этом.
Глюк с видимым облегчением выпрямился и приказал помощникам следовать за ним, увозя макет впечатляющего и, стоило признать, очень красивого дворца. То, что Рубенбрюнн будет построен на Феззане, а управлять планетой вместо презренного Болтека Райнхард назначил Оберштайна, уже навело некоторых на мысль о переносе столицы. Но пока официального заявления не было, а на Феззан отправился помощник Оберштайна контр-адмирал Фернер. Райнхард решил вплотную заняться этим вопросом позже – после.
Не успела дверь закрыться, как вошёл Оберштайн. Будущий наместник сдержанно поклонился и сразу заговорил о деле:
– Ваше величество, после переноса столицы Феззан и по названию, и по сути станет центром Вселенной.
Райнхард поднял брови.
– И это значит..?
– Даже типичные обыватели убирают дом перед переездом. Я считаю, что нужно провести такую уборку. Одного ареста Трунихта недостаточно, тем более теперь, когда он не может сообщить ничего полезного насчёт Культа.
– К сожалению, по условиям договора мы не имеем права казнить людей, находившихся у власти в бывшем Альянсе. Иначе Трунихт давно был бы мёртв. Или, – Райнхард подался вперёд и сложил пальцы в замок, – вы предлагаете нечто другое?
– Да, ваше величество. Договор не запрещает конфискацию средств. Советую вам использовать богатства Трунихта для кампании по разоблачению терраистов.
– Хм, а вы правы. Это будет даже забавно, учитывая, как долго он работал на своих покровителей. Займитесь этим, Оберштайн.
– Слушаюсь, ваше величество.
Райнхард задержал взгляд на будущем наместнике, который, узнав о скором повышении, не только не проявил эмоций, но даже никак не обозначил отношения к своему новому статусу. Наверное, этот человек так же отреагировал бы и на понижение в должности и на любом месте заботился бы исключительно о благе Империи.
– Что с… тем вопросом? – спросил Райнхард после паузы.
– Всё готово.
Неожиданно для самого себя Райнхард поинтересовался:
– Вы знаете, что многие считают ваше назначение моей ошибкой? Ходят слухи, что вы сами не прочь занять трон и замышляете предательство.
Оберштайн слегка качнул головой.
– Это неважно, ваше величество. Уверен, если бы эти домыслы имели под собой хоть какие-то основания, вы не назначили бы меня наместником. В противном случае ваше решение указывало бы на недостаток административного таланта.
Райнхард хмыкнул и отпустил подданного. Оберштайн был прав: при малейших подозрениях Райнхард выбрал бы другого наместника. Но было и ещё кое-что. Даже в детской игре Попробуй отними охотнику за мячом противостоит не один человек.
«Если у Оберштайна и возникнут крамольные мысли, ему никогда не позволят захватить трон. Потому что попробуй отними».
Райнхард отвернулся к окну. Ветер поздней осени срывал с деревьев последние листья, небо было низким и серым, и вот-вот должен был закрапать дождь. Когда Райнхард вернётся с Земли, в разгаре будет зима – наверное, мягкая и снежная, как всегда. А если он не вернётся… Оберштайн знает, что делать.
Через два дня «Брунгильда» покинула космопорт Одина в сопровождении всего пятидесяти кораблей. «Император отправляется осматривать свои владения», – гласили заголовки в прессе. Насчёт маршрута информация разнилась, что объяснялось, конечно же, мерами предосторожности.
Ночью из малого космопорта на севере столицы вылетел линкор «Тюрингия» с Кирхайсом и Валеном на борту. Об этом уже не упоминалось нигде и никем, спасибо людям Кесслера.
На следующий день Райнхард получил сообщение от королевы Элизевин: «Мои тридцать и десять теоросских судов завершили гиперпереход и направляются к Эриде».
Эрида… Эта карликовая планета на границе Солнечной системы должна была стать местом сбора. Изящную, но сложную идею тайного соединения сил предложил Ян Вэньли, и Райнхард понимал, что это лучший вариант, однако все десять дней полёта не мог отделаться от беспокойных мыслей. Чем больше в уравнении переменных, тем выше вероятность зайти в тупик.
«Интересно, сколько человек приведёт с собой Чудотворец», – подумал Райнхард, когда Эриду уже можно было различить на обзорном экране. Несколько феззанских торговцев предоставили Яну свои суда, но вряд ли на них могло разместиться больше ста пятидесяти человек.
Их оказалось двести – в основном Розенриттеры, лично преданные Яну Вэньли и своему командиру Вальтеру фон Шёнкопфу.
– Тот самый, который брал Изерлон? – спросил Райнхард, внимательно глядя на Яна.
Их разделяли мониторы и пара десятков кораблей, но Райнхард кожей ощутил напряжение Чудотворца.
– Это имеет значение?
– Конечно, адмирал Ян. Хорошо, что в ваших рядах такой человек. Если все люди Шёнкопфа так же умелы, как и он сам, это нам на руку.
Ян улыбнулся.
– Ручаюсь, ваше величество.
К вечеру прибыли веррозионские и теоросские суда. Флотилию возглавлял «Тевтатес», под кормой которого серебрился в тон обшивке массивный блок с электромагнитной пушкой внутри.
Через несколько часов в кабинете для совещаний на «Брунгильде» собрались все командующие операцией.
«Стоит единственному терраисту бросить сюда бомбу – и это изменит ход истории», – невесело подумал Райнхард. Отгоняя мрачные мысли, он поднялся на возвышение и вывел на экран схему с сияющими белыми точками.
– Главная штаб-квартира Культа располагается в бывшем укрытии Земного правительства. Нам известны все входы и выходы, но там одни горы и долины, поэтому нет места для приземления. Воздух в горах разрежённый, парашюты и реактивные ранцы использовать нельзя. Это делает высадку непосредственно к базе невозможной.
– Поэтому мы используем электромагнитную пушку? – спросила вице-адмирал Тессе.
– Да. Она нужна, чтобы заблокировать выходы и лишить врагов связи и электричества. Наземное наступление займёт больше времени, но здесь, – Райнхард сменил изображение, – довольно широкое ущелье. Отсюда и начнём атаку. Как только приземлимся, будем прорываться на ионокрафтах. Вален.
– Да, ваше величество.
– Кельи располагаются ближе к входам номер три и номер семнадцать. Ваша задача – эвакуировать паломников.
– Но среди них могут затесаться терраисты.
– Об этом не беспокойтесь, адмирал, – ответила королева Элизевин. – Наши учёные создали детектор, который определяет уровень заражения. На случай, если столкнётесь с теми, у кого хватит терпения выждать и ударить в спину.
– Таких будет мало, – заметил воспитанник Яна Юлиан Минц. – В основном мы встретим берсерков.
– Адмирал Клер, вице-адмирал де Вобан, генерал-лейтенант фон Шёнкопф, полагаюсь на вас, – Райнхард обвёл взглядом веррозионок и Розенриттера, которые коротко кивнули в ответ. Шёнкопф слегка поморщился, но Райнхард не стал заострять на этом внимание.
– Есть запасные базы, – обронил Ян Вэньли.
Райнхард наклонил голову.
– Одна находится ещё дальше в горах и заброшена, а вот с другой всё намного интереснее.
На экране возникло изображение древнего храма с десятью конусовидными башнями. Четыре самых крупных были окружены шестью помельче, а само сооружение тонуло в зелени горной долины.
– База располагается под храмом исчезнувшего города Лхаса. Надёжнее было бы взорвать её, но вчера от одного из наших шпионов поступила информация, что около четверти адептов уже отбыли туда.
Розенриттер шумно выдохнул.
– То есть, информация о нашем наступлении всё же просочилась?
– Мы знаем только, что культисты решили взяться за восстановление храма.
– Причина это или предлог – неважно, – нахмурилась королева Элизевин. – Когда операция начнётся, паломники станут заложниками. Ваше величество, храм я и вице-адмирал Тессе возьмём на себя.
– Хорошо. Восточный вход ваш, а я и мои десантники будем прорываться через западный.
По кабинету пробежала волна нервных движений, переглядок и выдохов. Кирхайс чуть не вскочил с места.
– Ваше величество!
– Я сам поведу солдат в бой, это решено.
– Тогда я…
– Адмирал флота Кирхайс, вы будете командовать операцией с «Тюрингии».
Друг свёл брови, скорее в отчаянии, чем от недовольства. Но оспорить приказ при посторонних он себе не позволил.
Если бы на совещании были только имперцы и веррозионцы, Райнхард приказал бы подать вино, чтобы выпить за успех предстоящей операции. Он любил звон бьющегося на удачу стекла больше, чем мог бы признаться. Но в Альянсе такая традиция не прижилась, поэтому, выпрямившись, Райнхард просто сказал:
– Наши планы теперь определены. Господа, время готовиться к битве. Она начнётся через четыре дня.
Эта фраза стала сигналом. Райнхард отпустил подчинённых и союзников, но Кирхайс ожидаемо задержался и, когда они остались одни, подлетел к нему.
– Райнхард, так нельзя!
– Кирхайс, послушай. Ты ведь помнишь, почему я всегда шёл в бой вместе со своими солдатами?
Друг затряс головой.
– Это другое. Сейчас нам противостоят безумные фанатики. Даже шпионы не знают, каким оружием нас встретят в этом храме. На кону будущее Империи, и если с тобой что-нибудь случится…
– … императором станет тот, кто способен удержать власть и у кого скоро появится прямой наследник.
Кирхайс в ужасе отшатнулся.
– Нет, Райнхард, не шути так.
– Ты знаешь, когда я шучу, а когда – нет. Все бумаги у Оберштайна, он поступит согласно моей воле. Я должен мыслить как правитель и учитывать интересы Империи, поэтому выбрал лучший вариант.
– Райнхард…
Они так часто рисковали жизнью, что Райнхард не думал, насколько сложно будет говорить о смерти. Но тоска и отчаяние во взгляде друга были и вовсе невыносимы.
– Лучший вариант при худшем раскладе, – Райнхард хлопнул Кирхайса по плечу и постарался улыбнуться. – Я хочу умереть в более величественном месте. Слова «Император погиб на Земле» неприятны на слух.
Дождавшись от друга пусть вымученной и слабой, но всё же улыбки, Райнхард отпустил его.
Следующие дни выдались насыщенными. Райнхард заполнял время делами, как чашку иногда наполняют кофе, сливками, сиропом, специями – и обязательно до краёв. К концу второго дня от рассматривания карт побаливали глаза, от обсуждения деталей мозг словно раздваивался, а от тренировок и спаррингов мышцы жили собственной жизнью. Но давно, с самого Вермиллиона, Райнхардом не овладевало такое острое чувство, что он – творец истории и прокладывает путь для всех остальных.
Вечером третьего дня Райнхард пригласил на «Брунгильду» Кирхайса, королеву Элизевин, адмирала Яна… и Юлиана Минца. Было разумно познакомиться с преемником идей Яна Вэньли, поэтому, приглашая Чудотворца, Райнхард добавил, что будет рад видеть и его воспитанника.
А вот радость Кирхайса была искренней и не имела двойного дна, это Райнхард сразу понял по доброжелательной улыбке друга. Когда в чашках уже дымились напитки, Кирхайс повернулся к Минцу.
– Раньше нам так и не довелось встретиться в неформальной обстановке. Рад видеть вас в добром здравии, господин Минц.
– Просто Юлиан, пожалуйста, – ответил воспитанник Яна.
– Вы виделись на переговорах по случаю перемирия, верно? – вспомнил Райнхард, подхватывая непринуждённый тон.
– Да. Мне тогда было всего пятнадцать.
– Возраст, когда хочется изменить мир, – заметила королева Элизевин, разбавляя кофе сливками.
Райнхард прикрыл улыбку чашкой. Ему не терпелось вернуться к оставленному из-за нехватки времени разговору, но не хотелось брать с места в карьер. Он мысленно поблагодарил королеву за удачный переход и сказал:
– При всех минусах автократии даже странно, что именно она лучше всего подходит для таких перемен.
Ян Вэньли пожал плечом.
– Так и есть. Талантливый лидер, находясь у руля истории, может горы свернуть. Однако что будет, когда его не станет? Система рано или поздно придёт в упадок.
– Как и при демократии, – парировал Райнхард. – Кроме того, у правителя может быть не менее талантливый наследник. Думаю, только такой человек имеет право перенимать власть.
– В каком смысле?
– Лишь из-за того, что я император, мои наследники не должны возглавлять страну, если у них недостаточно умений.
Юлиан Минц сжал чашку в руках, будто на что-то решаясь, и подался вперёд.
– Есть лекарство, которое может спасти вашу империю от неизлечимой болезни, ваше величество.
– Лекарство?
– Даже два: принятие конституции и открытие парламента. Тогда вы получите форму – сосуд под названием «конституционализм».
Судя по взлетевшим бровям Яна, даже он удивился словам своего воспитанника. А вот чему именно – образности или прямоте, – этого Райнхард не мог сказать. Но решил продолжить игру.
– Если есть сосуд, то в него нужно налить вино, не так ли? И какой же сорт подойдёт?
– Это скорее можно сравнить с бренди, – ответил юноша с тихим смешком. – Потребуется время, чтобы люди привыкли к конституционной форме правления.
Райнхард постучал по ободку чашки и переглянулся с Кирхайсом. Друг вздохнул и осторожно произнёс:
– Если сосуд под названием Галактическая Империя наполнить конституционализмом, демократические идеалы могут вскоре захватить её, не так ли?
Минц смутился: видимо, осознал, по какому тонкому краю ходит. Тут, прочистив горло, вмешался Ян:
– Простите мою прямоту, адмирал Кирхайс, но если мы не станем садить семена лишь потому, что они однажды высохнут, то ничего и не вырастет.
Райнхард прошёлся рукой по волосам, покосился на королеву – правительницу второго в Галактике монархического государства. Она рассеянно улыбалась, глядя на своё отражение в чашке кофе, и только по едва заметному прищуру Райнхард понял, что слова союзника её озадачили.
Переведя взгляд на Яна, Райнхард медленно заговорил:
– Я отвоевал себе империю не для того, чтобы превратить её в демократическую страну. Я подумаю о достоинствах конституционализма, но никаких гарантий дать не могу. К тому же, – он усмехнулся, – если мы решим все вопросы, людям следующих поколений нечего будет делать.
– И они скажут о нас с раздражением: «Вы творили такие ненужные вещи», – поддержал шутку Ян, хоть и с натянутой улыбкой.
А вот его воспитаннику явно было не до шуток. Он помрачнел, рука чуть дрогнула, поворачивая чашку, – похоже, юноша ещё не научился прятать свои настоящие эмоции.
– Им и сейчас было бы чему удивиться, – произнесла королева Элизевин, отпив из чашки. – Например, нашему умению действовать сообща, несмотря на разногласия.
Беседа вернулась в надёжное русло вежливой доброжелательности, хотя напряжение ещё какое-то время витало в воздухе.
«Почему же всё настолько… не так?» – задавался Райнхард вопросом, поддерживая разговор об имперских и альянсовских традициях.
Он ведь узнал что хотел, понял, из какого теста сделан Юлиан Минц, и очертил для Яна Вэньли границы допустимого. И всё равно его преследовала мысль, что разговор мог и должен был пойти по-другому. Неужели он где-то ошибся?
Ни время, ни обстоятельства не располагали к долгим беседам на нейтральные темы, поэтому вскоре альянсовцы отбыли на «Непокорный», а Кирхайс – на «Тюрингию». Королева Элизевин замешкалась. Она допила кофе, медленно поставила чашку на блюдце и задержала пальцы на фарфоровой ручке.
Райнхард склонил голову набок, внимательно глядя на союзницу.
– По словам Касси, – начала королева, отпустив чашку, – Ян Вэньли отправлял своих людей на Землю не только ради сведений. Она считает, что он хотел обменять информацию о Культе на возможность основать демократическую автономию. Но вы обошлись без помощи Яна, и его козыри оказались бесполезны. Сожаления адмирала вполне естественны, не говоря уже о Юлиане Минце, который рисковал жизнью в логове терраистов.
«И почему я ожидал каких-то других слов?»
Райнхард почти разозлился на свои мысли и спросил, чувствуя, как сбивается дыхание:
– Ваше величество, вы что, защищаете альянсовцев?
– Нет. Я лишь озвучиваю то, о чём могла бы не догадаться, если бы не наблюдения Касси.
– Я же обещал подумать. Если не ошибаюсь, вице-адмирал Миоссан на Теоросе выбрала именно такую стратегию. Подумать, обсудить, понаблюдать – и так до тех пор, пока не будет найдено лучшее решение. Разве не поэтому бывшая вражеская территория на краю Галактики сейчас процветает и может в скором времени стать вторым Феззаном?
– Но после завершения войны ни я, ни Клод не боялись, что теоросцы захотят обокрасть нас.
Райнхард вскинул глаза. Прервать или всё же дослушать до конца?
Собеседница решила это сама и продолжила:
– Не думаю, что целью Яна Вэньли является объединённая демократией Вселенная. Он слишком хорошо знает, как и почему разложился Альянс Свободных Планет. В альтернативе монархии есть смысл, и, если можно пойти на уступки, право и обязанность делать их – в руках вашего величества.
– Звучит так, будто это я виноват в том, что Яну нечего мне предложить.
Королева вздохнула.
– После всего, что я сделала на войне с Теоросом, мне не придёт в голову попрекать вас вашим завоеванием. Но сейчас речь о будущем. Сильный правитель не станет бояться бури в стакане воды.
– Элизевин! – вырвалось у Райнхарда, прежде чем он успел сдержаться. – Вы одна из немногих в Галактике, кому хватает смелости так разговаривать со мной. Ваши храбрость и решительность достойны восхищения, но не думайте, что мне это всегда приятно.
Лицо собеседницы вытянулось, она с недоумением воззрилась на Райнхарда.
– Ваше величество, я не подданная вам, чтобы только и думать, как подстроить свои слова под ваши предпочтения, – сквозь вкрадчивую интонацию тихого голоса прорывалось раздражение. – Я ваш союзник. Надеюсь, вы об этом не забудете.
Она отрывисто кивнула и ушла, а Райнхард прикрыл глаза. Усталость обрушилась на него ледяной лавиной. Он сосчитал до десяти, прерывисто выдохнул и отправился готовиться ко сну.
Следующим утром, за десять часов до высадки на Землю, Райнхард стоял, прислонившись к одной из колонн рядом с командным пунктом «Брунгильды», и скользил взглядом по идущим вровень с его флагманом кораблям. Ни о чём особо не думалось, во многом потому, что мыслей был целый рой.
Внезапно глаз различил движение слева. Кто-то направлялся к Райнхарду размеренным, спокойным шагом.
«Капитан Варбург», – не поворачивая головы, отметил он взглядом нашивки и профиль.
– Ваше величество! – заорал с мостика Штрайт.
Повинуясь чутью, Райнхард обернулся не к адъютанту, а к капитану. Секунда – и нож в его бледной руке устремился к Райнхарду. Варбург прыгнул на него с ловкостью хищника. Райнхард увернулся, рука сама метнулась за спину и отстегнула бластер.
Поздно. Нож наполовину вошёл в руку аккурат между запястьем и локтем. Райнхард зарычал и встретил торжествующий взгляд врага. Забыв обо всём, Райнхард ринулся в сторону и выстрелил противнику в предплечье. Это не остановило бы его, но тут подоспели люди Кислинга, и напавший рухнул, поваленный тремя гвардейцами.
– Не убивать! – просипел Райнхард, зажимая руку другой ладонью. – Допросите!
Силы оставили его, и он грузно осел на пол под одновременные крики Штрайта и Эмиля.
– Врачей! Быстрее!
Потом все исчезли: Райнхарда вобрала в себя темнота. Сначала было просто темно, затем далеко впереди черноту прорезали вспышки – белые хвостатые кометы. Райнхард думал пойти в их сторону, как он когда-то шёл к огненной стене. Но теперь не смог: под ногами не было никакой опоры – одна пустота.
Значит, пока ничего нельзя сделать – надо ждать. И от осознания этого Райнхард раздражённо ударил кулаком о ладонь.
Кометы то ли почувствовали его недовольство, то ли не могли дольше сдерживать собственную ярость. Они осветили пустоту беспорядочным мельтешением и понеслись прямо на Райнхарда.
Не успел он увернуться, как первая комета сменилась видением: обхватив себя руками, над колыбелью рыдала Аннерозе; на кровати лежало фото, с которого безмятежно улыбались десятилетние Райнхард и Кирхайс, а на полу серебрился выпавший из коробки орден «За героическую доблесть».
Картина растворилась в белой вспышке, и Райнхард часто-часто заморгал. Сияние исчезло, но видение, пробуравив память, всё стояло перед глазами.
Вторая комета ослепила новой вспышкой – и новым видением: обагрённую кровью броню веррозионского десантника пробило выстрелом из огнемёта; солдат упал, шлем слетел с него; взметнулись светлые локоны, голубые глаза невидяще уставились на Райнхарда.
«Элизевин!»
Сжав виски, Райнхард затряс головой и запнулся. Едва он успел подумать, что в пустоте это невозможно, как сорвался вниз. Он падал, падал, а кометы неслись за ним. Они казались совершенно живыми. Ещё чуть-чуть – и он поверил бы, что они состоят из плоти и крови. Райнхард вдруг почувствовал себя неодетым и тут же понял, что это почти правда: на нём была лишь лёгкая пижама, которая билась и трепыхалась под порывами ветра.
«Ветер? Откуда?»
Он обернулся и увидел собственную смерть, но не она приближалась к нему, а он нёсся в ревущий огненный поток. Проступившие сквозь тьму горные склоны и долины тонули в пожирающем всё ядовито-зелёном пламени. У Райнхарда не было сил сопротивляться, он даже не мог в последнем порыве протеста сжать руки в кулаки. Он был просто куском мяса, пищей для огненного демона.
Кометы всё же нагнали Райнхарда. Одна явила ему Яна Вэньли в гробу на высоком помосте, другая сменилась видением стреляющей в кого-то смутно знакомой молодой женщины. Её болезненно-бледное лицо уродовали гнев и злое торжество.
«Молниеносная. Дельфина д’Эстре. Она будет там».
Но где там – Райнхард не успел додумать. Зелёное пламя протянуло к нему лапы и с надсадным хрипом раскрыло объятия.
Он разомкнул веки и уже видел над собой светлый потолок, но продолжал слышать чьё-то дыхание, похожее на хрип. Через несколько секунд, а может, минут Райнхард понял, что это дышит он сам – тяжело и беспокойно.
– Пришёл в себя, – сказал кто-то рядом с ним. Голос был юный и встревоженный.
– Его величество всё равно очень слаб, – ответил низкий возрастной голос. – Сейчас позову врача.
Человек открыл дверь и вышел. Райнхард кое-как усмирил дыхание и сглотнул.
«Величество. Да, я вовсе не кусок мяса, обречённый сгореть в огне. Я Райнхард фон Лоэнграмм, правитель Галактической Империи».
Он повернул голову. Он находился в палате медблока, рядом на стуле сидел Эмиль, глядя обеспокоенно и серьёзно. Губы ординарца кривила нервная улыбка, а лицо было бледным и осунувшимся, словно он не спал как минимум сутки.
«Кстати, о времени».
– Эмиль, сколько часов до высадки?
– Ваше величество…
Дверь вновь открылась, пропуская в палату Штрайта. За ним шёл корабельный врач. Райнхард попытался приподняться, но был вынужден опереться на подхватившего его Эмиля.
– Ваше величество, нам чудом удалось спасти вашу руку от ампутации, – участливо заговорил доктор. – Нож преступника был отравлен.
Райнхард прикрыл глаза.
– Капитан Варбург служил на «Брунгильде» три года. Он не терраист – во всяком случае, не был им, – снова накатила слабость, и Райнхард поспешил спросить: – Доктор, когда я смогу подняться?
– Не раньше, чем через семь часов, – послышался твёрдый ответ.
– Наступление уже началось, ваше величество, – откликнулся Штрайт. – Три часа назад.
Тихие слова адъютанта оглушили Райнхарда сильнее грома.
– Что?.. Но кто… кто руководит операцией в древнем храме?
– Королева Элизевин и адмирал Кирхайс. Адмирал Ян командует с «Тюрингии».
Райнхард откинулся на подушку. Ужас облепил его, просочился сквозь кожу, пронёсся по нервам и, смешавшись с кровью, ворвался в сердце. Люди, которыми он дорожил, были там, в логове врагов, в шаге от смерти. А он, немощный и беспомощный, совершенно ничего не мог сделать. Или..?
– Перенаправьте сюда схему сражения, – произнёс Райнхард, бросая все силы на то, чтобы голос не дрогнул. – Я должен видеть всё.
Министр промышленности напряжённо и с плохо скрываемой досадой смотрел на Райнхарда, но он делал вид, что не замечает настроения подданного, и продолжал:
– Думаю, будет разумно отложить строительство Рубенбрюнна. Военные кампании истощили бюджет. Кроме того, я не намерен подражать пагубным традициям Гольденбаумов и превозносить императорскую власть гигантскими архитектурными сооружениями.
– Простите, но… – Теодор Глюк чуть сжал вытянутые по швам руки и прочистил горло. – Когда император ведёт столь умеренный образ жизни, то и его подданные не могут позволить себе жить комфортабельно. Хотелось бы, чтобы вы учли это.
Министр склонился и замер, не поднимая глаз.
– Вот как, – Райнхард перехватил взгляд сидящего за секретарским столом Эмиля, который мягко кивнул. – Хорошо, я подумаю об этом.
Глюк с видимым облегчением выпрямился и приказал помощникам следовать за ним, увозя макет впечатляющего и, стоило признать, очень красивого дворца. То, что Рубенбрюнн будет построен на Феззане, а управлять планетой вместо презренного Болтека Райнхард назначил Оберштайна, уже навело некоторых на мысль о переносе столицы. Но пока официального заявления не было, а на Феззан отправился помощник Оберштайна контр-адмирал Фернер. Райнхард решил вплотную заняться этим вопросом позже – после.
Не успела дверь закрыться, как вошёл Оберштайн. Будущий наместник сдержанно поклонился и сразу заговорил о деле:
– Ваше величество, после переноса столицы Феззан и по названию, и по сути станет центром Вселенной.
Райнхард поднял брови.
– И это значит..?
– Даже типичные обыватели убирают дом перед переездом. Я считаю, что нужно провести такую уборку. Одного ареста Трунихта недостаточно, тем более теперь, когда он не может сообщить ничего полезного насчёт Культа.
– К сожалению, по условиям договора мы не имеем права казнить людей, находившихся у власти в бывшем Альянсе. Иначе Трунихт давно был бы мёртв. Или, – Райнхард подался вперёд и сложил пальцы в замок, – вы предлагаете нечто другое?
– Да, ваше величество. Договор не запрещает конфискацию средств. Советую вам использовать богатства Трунихта для кампании по разоблачению терраистов.
– Хм, а вы правы. Это будет даже забавно, учитывая, как долго он работал на своих покровителей. Займитесь этим, Оберштайн.
– Слушаюсь, ваше величество.
Райнхард задержал взгляд на будущем наместнике, который, узнав о скором повышении, не только не проявил эмоций, но даже никак не обозначил отношения к своему новому статусу. Наверное, этот человек так же отреагировал бы и на понижение в должности и на любом месте заботился бы исключительно о благе Империи.
– Что с… тем вопросом? – спросил Райнхард после паузы.
– Всё готово.
Неожиданно для самого себя Райнхард поинтересовался:
– Вы знаете, что многие считают ваше назначение моей ошибкой? Ходят слухи, что вы сами не прочь занять трон и замышляете предательство.
Оберштайн слегка качнул головой.
– Это неважно, ваше величество. Уверен, если бы эти домыслы имели под собой хоть какие-то основания, вы не назначили бы меня наместником. В противном случае ваше решение указывало бы на недостаток административного таланта.
Райнхард хмыкнул и отпустил подданного. Оберштайн был прав: при малейших подозрениях Райнхард выбрал бы другого наместника. Но было и ещё кое-что. Даже в детской игре Попробуй отними охотнику за мячом противостоит не один человек.
«Если у Оберштайна и возникнут крамольные мысли, ему никогда не позволят захватить трон. Потому что попробуй отними».
Райнхард отвернулся к окну. Ветер поздней осени срывал с деревьев последние листья, небо было низким и серым, и вот-вот должен был закрапать дождь. Когда Райнхард вернётся с Земли, в разгаре будет зима – наверное, мягкая и снежная, как всегда. А если он не вернётся… Оберштайн знает, что делать.
Через два дня «Брунгильда» покинула космопорт Одина в сопровождении всего пятидесяти кораблей. «Император отправляется осматривать свои владения», – гласили заголовки в прессе. Насчёт маршрута информация разнилась, что объяснялось, конечно же, мерами предосторожности.
Ночью из малого космопорта на севере столицы вылетел линкор «Тюрингия» с Кирхайсом и Валеном на борту. Об этом уже не упоминалось нигде и никем, спасибо людям Кесслера.
На следующий день Райнхард получил сообщение от королевы Элизевин: «Мои тридцать и десять теоросских судов завершили гиперпереход и направляются к Эриде».
Эрида… Эта карликовая планета на границе Солнечной системы должна была стать местом сбора. Изящную, но сложную идею тайного соединения сил предложил Ян Вэньли, и Райнхард понимал, что это лучший вариант, однако все десять дней полёта не мог отделаться от беспокойных мыслей. Чем больше в уравнении переменных, тем выше вероятность зайти в тупик.
«Интересно, сколько человек приведёт с собой Чудотворец», – подумал Райнхард, когда Эриду уже можно было различить на обзорном экране. Несколько феззанских торговцев предоставили Яну свои суда, но вряд ли на них могло разместиться больше ста пятидесяти человек.
Их оказалось двести – в основном Розенриттеры, лично преданные Яну Вэньли и своему командиру Вальтеру фон Шёнкопфу.
– Тот самый, который брал Изерлон? – спросил Райнхард, внимательно глядя на Яна.
Их разделяли мониторы и пара десятков кораблей, но Райнхард кожей ощутил напряжение Чудотворца.
– Это имеет значение?
– Конечно, адмирал Ян. Хорошо, что в ваших рядах такой человек. Если все люди Шёнкопфа так же умелы, как и он сам, это нам на руку.
Ян улыбнулся.
– Ручаюсь, ваше величество.
К вечеру прибыли веррозионские и теоросские суда. Флотилию возглавлял «Тевтатес», под кормой которого серебрился в тон обшивке массивный блок с электромагнитной пушкой внутри.
Через несколько часов в кабинете для совещаний на «Брунгильде» собрались все командующие операцией.
«Стоит единственному терраисту бросить сюда бомбу – и это изменит ход истории», – невесело подумал Райнхард. Отгоняя мрачные мысли, он поднялся на возвышение и вывел на экран схему с сияющими белыми точками.
– Главная штаб-квартира Культа располагается в бывшем укрытии Земного правительства. Нам известны все входы и выходы, но там одни горы и долины, поэтому нет места для приземления. Воздух в горах разрежённый, парашюты и реактивные ранцы использовать нельзя. Это делает высадку непосредственно к базе невозможной.
– Поэтому мы используем электромагнитную пушку? – спросила вице-адмирал Тессе.
– Да. Она нужна, чтобы заблокировать выходы и лишить врагов связи и электричества. Наземное наступление займёт больше времени, но здесь, – Райнхард сменил изображение, – довольно широкое ущелье. Отсюда и начнём атаку. Как только приземлимся, будем прорываться на ионокрафтах. Вален.
– Да, ваше величество.
– Кельи располагаются ближе к входам номер три и номер семнадцать. Ваша задача – эвакуировать паломников.
– Но среди них могут затесаться терраисты.
– Об этом не беспокойтесь, адмирал, – ответила королева Элизевин. – Наши учёные создали детектор, который определяет уровень заражения. На случай, если столкнётесь с теми, у кого хватит терпения выждать и ударить в спину.
– Таких будет мало, – заметил воспитанник Яна Юлиан Минц. – В основном мы встретим берсерков.
– Адмирал Клер, вице-адмирал де Вобан, генерал-лейтенант фон Шёнкопф, полагаюсь на вас, – Райнхард обвёл взглядом веррозионок и Розенриттера, которые коротко кивнули в ответ. Шёнкопф слегка поморщился, но Райнхард не стал заострять на этом внимание.
– Есть запасные базы, – обронил Ян Вэньли.
Райнхард наклонил голову.
– Одна находится ещё дальше в горах и заброшена, а вот с другой всё намного интереснее.
На экране возникло изображение древнего храма с десятью конусовидными башнями. Четыре самых крупных были окружены шестью помельче, а само сооружение тонуло в зелени горной долины.
– База располагается под храмом исчезнувшего города Лхаса. Надёжнее было бы взорвать её, но вчера от одного из наших шпионов поступила информация, что около четверти адептов уже отбыли туда.
Розенриттер шумно выдохнул.
– То есть, информация о нашем наступлении всё же просочилась?
– Мы знаем только, что культисты решили взяться за восстановление храма.
– Причина это или предлог – неважно, – нахмурилась королева Элизевин. – Когда операция начнётся, паломники станут заложниками. Ваше величество, храм я и вице-адмирал Тессе возьмём на себя.
– Хорошо. Восточный вход ваш, а я и мои десантники будем прорываться через западный.
По кабинету пробежала волна нервных движений, переглядок и выдохов. Кирхайс чуть не вскочил с места.
– Ваше величество!
– Я сам поведу солдат в бой, это решено.
– Тогда я…
– Адмирал флота Кирхайс, вы будете командовать операцией с «Тюрингии».
Друг свёл брови, скорее в отчаянии, чем от недовольства. Но оспорить приказ при посторонних он себе не позволил.
Если бы на совещании были только имперцы и веррозионцы, Райнхард приказал бы подать вино, чтобы выпить за успех предстоящей операции. Он любил звон бьющегося на удачу стекла больше, чем мог бы признаться. Но в Альянсе такая традиция не прижилась, поэтому, выпрямившись, Райнхард просто сказал:
– Наши планы теперь определены. Господа, время готовиться к битве. Она начнётся через четыре дня.
Эта фраза стала сигналом. Райнхард отпустил подчинённых и союзников, но Кирхайс ожидаемо задержался и, когда они остались одни, подлетел к нему.
– Райнхард, так нельзя!
– Кирхайс, послушай. Ты ведь помнишь, почему я всегда шёл в бой вместе со своими солдатами?
Друг затряс головой.
– Это другое. Сейчас нам противостоят безумные фанатики. Даже шпионы не знают, каким оружием нас встретят в этом храме. На кону будущее Империи, и если с тобой что-нибудь случится…
– … императором станет тот, кто способен удержать власть и у кого скоро появится прямой наследник.
Кирхайс в ужасе отшатнулся.
– Нет, Райнхард, не шути так.
– Ты знаешь, когда я шучу, а когда – нет. Все бумаги у Оберштайна, он поступит согласно моей воле. Я должен мыслить как правитель и учитывать интересы Империи, поэтому выбрал лучший вариант.
– Райнхард…
Они так часто рисковали жизнью, что Райнхард не думал, насколько сложно будет говорить о смерти. Но тоска и отчаяние во взгляде друга были и вовсе невыносимы.
– Лучший вариант при худшем раскладе, – Райнхард хлопнул Кирхайса по плечу и постарался улыбнуться. – Я хочу умереть в более величественном месте. Слова «Император погиб на Земле» неприятны на слух.
Дождавшись от друга пусть вымученной и слабой, но всё же улыбки, Райнхард отпустил его.
Следующие дни выдались насыщенными. Райнхард заполнял время делами, как чашку иногда наполняют кофе, сливками, сиропом, специями – и обязательно до краёв. К концу второго дня от рассматривания карт побаливали глаза, от обсуждения деталей мозг словно раздваивался, а от тренировок и спаррингов мышцы жили собственной жизнью. Но давно, с самого Вермиллиона, Райнхардом не овладевало такое острое чувство, что он – творец истории и прокладывает путь для всех остальных.
Вечером третьего дня Райнхард пригласил на «Брунгильду» Кирхайса, королеву Элизевин, адмирала Яна… и Юлиана Минца. Было разумно познакомиться с преемником идей Яна Вэньли, поэтому, приглашая Чудотворца, Райнхард добавил, что будет рад видеть и его воспитанника.
А вот радость Кирхайса была искренней и не имела двойного дна, это Райнхард сразу понял по доброжелательной улыбке друга. Когда в чашках уже дымились напитки, Кирхайс повернулся к Минцу.
– Раньше нам так и не довелось встретиться в неформальной обстановке. Рад видеть вас в добром здравии, господин Минц.
– Просто Юлиан, пожалуйста, – ответил воспитанник Яна.
– Вы виделись на переговорах по случаю перемирия, верно? – вспомнил Райнхард, подхватывая непринуждённый тон.
– Да. Мне тогда было всего пятнадцать.
– Возраст, когда хочется изменить мир, – заметила королева Элизевин, разбавляя кофе сливками.
Райнхард прикрыл улыбку чашкой. Ему не терпелось вернуться к оставленному из-за нехватки времени разговору, но не хотелось брать с места в карьер. Он мысленно поблагодарил королеву за удачный переход и сказал:
– При всех минусах автократии даже странно, что именно она лучше всего подходит для таких перемен.
Ян Вэньли пожал плечом.
– Так и есть. Талантливый лидер, находясь у руля истории, может горы свернуть. Однако что будет, когда его не станет? Система рано или поздно придёт в упадок.
– Как и при демократии, – парировал Райнхард. – Кроме того, у правителя может быть не менее талантливый наследник. Думаю, только такой человек имеет право перенимать власть.
– В каком смысле?
– Лишь из-за того, что я император, мои наследники не должны возглавлять страну, если у них недостаточно умений.
Юлиан Минц сжал чашку в руках, будто на что-то решаясь, и подался вперёд.
– Есть лекарство, которое может спасти вашу империю от неизлечимой болезни, ваше величество.
– Лекарство?
– Даже два: принятие конституции и открытие парламента. Тогда вы получите форму – сосуд под названием «конституционализм».
Судя по взлетевшим бровям Яна, даже он удивился словам своего воспитанника. А вот чему именно – образности или прямоте, – этого Райнхард не мог сказать. Но решил продолжить игру.
– Если есть сосуд, то в него нужно налить вино, не так ли? И какой же сорт подойдёт?
– Это скорее можно сравнить с бренди, – ответил юноша с тихим смешком. – Потребуется время, чтобы люди привыкли к конституционной форме правления.
Райнхард постучал по ободку чашки и переглянулся с Кирхайсом. Друг вздохнул и осторожно произнёс:
– Если сосуд под названием Галактическая Империя наполнить конституционализмом, демократические идеалы могут вскоре захватить её, не так ли?
Минц смутился: видимо, осознал, по какому тонкому краю ходит. Тут, прочистив горло, вмешался Ян:
– Простите мою прямоту, адмирал Кирхайс, но если мы не станем садить семена лишь потому, что они однажды высохнут, то ничего и не вырастет.
Райнхард прошёлся рукой по волосам, покосился на королеву – правительницу второго в Галактике монархического государства. Она рассеянно улыбалась, глядя на своё отражение в чашке кофе, и только по едва заметному прищуру Райнхард понял, что слова союзника её озадачили.
Переведя взгляд на Яна, Райнхард медленно заговорил:
– Я отвоевал себе империю не для того, чтобы превратить её в демократическую страну. Я подумаю о достоинствах конституционализма, но никаких гарантий дать не могу. К тому же, – он усмехнулся, – если мы решим все вопросы, людям следующих поколений нечего будет делать.
– И они скажут о нас с раздражением: «Вы творили такие ненужные вещи», – поддержал шутку Ян, хоть и с натянутой улыбкой.
А вот его воспитаннику явно было не до шуток. Он помрачнел, рука чуть дрогнула, поворачивая чашку, – похоже, юноша ещё не научился прятать свои настоящие эмоции.
– Им и сейчас было бы чему удивиться, – произнесла королева Элизевин, отпив из чашки. – Например, нашему умению действовать сообща, несмотря на разногласия.
Беседа вернулась в надёжное русло вежливой доброжелательности, хотя напряжение ещё какое-то время витало в воздухе.
«Почему же всё настолько… не так?» – задавался Райнхард вопросом, поддерживая разговор об имперских и альянсовских традициях.
Он ведь узнал что хотел, понял, из какого теста сделан Юлиан Минц, и очертил для Яна Вэньли границы допустимого. И всё равно его преследовала мысль, что разговор мог и должен был пойти по-другому. Неужели он где-то ошибся?
Ни время, ни обстоятельства не располагали к долгим беседам на нейтральные темы, поэтому вскоре альянсовцы отбыли на «Непокорный», а Кирхайс – на «Тюрингию». Королева Элизевин замешкалась. Она допила кофе, медленно поставила чашку на блюдце и задержала пальцы на фарфоровой ручке.
Райнхард склонил голову набок, внимательно глядя на союзницу.
– По словам Касси, – начала королева, отпустив чашку, – Ян Вэньли отправлял своих людей на Землю не только ради сведений. Она считает, что он хотел обменять информацию о Культе на возможность основать демократическую автономию. Но вы обошлись без помощи Яна, и его козыри оказались бесполезны. Сожаления адмирала вполне естественны, не говоря уже о Юлиане Минце, который рисковал жизнью в логове терраистов.
«И почему я ожидал каких-то других слов?»
Райнхард почти разозлился на свои мысли и спросил, чувствуя, как сбивается дыхание:
– Ваше величество, вы что, защищаете альянсовцев?
– Нет. Я лишь озвучиваю то, о чём могла бы не догадаться, если бы не наблюдения Касси.
– Я же обещал подумать. Если не ошибаюсь, вице-адмирал Миоссан на Теоросе выбрала именно такую стратегию. Подумать, обсудить, понаблюдать – и так до тех пор, пока не будет найдено лучшее решение. Разве не поэтому бывшая вражеская территория на краю Галактики сейчас процветает и может в скором времени стать вторым Феззаном?
– Но после завершения войны ни я, ни Клод не боялись, что теоросцы захотят обокрасть нас.
Райнхард вскинул глаза. Прервать или всё же дослушать до конца?
Собеседница решила это сама и продолжила:
– Не думаю, что целью Яна Вэньли является объединённая демократией Вселенная. Он слишком хорошо знает, как и почему разложился Альянс Свободных Планет. В альтернативе монархии есть смысл, и, если можно пойти на уступки, право и обязанность делать их – в руках вашего величества.
– Звучит так, будто это я виноват в том, что Яну нечего мне предложить.
Королева вздохнула.
– После всего, что я сделала на войне с Теоросом, мне не придёт в голову попрекать вас вашим завоеванием. Но сейчас речь о будущем. Сильный правитель не станет бояться бури в стакане воды.
– Элизевин! – вырвалось у Райнхарда, прежде чем он успел сдержаться. – Вы одна из немногих в Галактике, кому хватает смелости так разговаривать со мной. Ваши храбрость и решительность достойны восхищения, но не думайте, что мне это всегда приятно.
Лицо собеседницы вытянулось, она с недоумением воззрилась на Райнхарда.
– Ваше величество, я не подданная вам, чтобы только и думать, как подстроить свои слова под ваши предпочтения, – сквозь вкрадчивую интонацию тихого голоса прорывалось раздражение. – Я ваш союзник. Надеюсь, вы об этом не забудете.
Она отрывисто кивнула и ушла, а Райнхард прикрыл глаза. Усталость обрушилась на него ледяной лавиной. Он сосчитал до десяти, прерывисто выдохнул и отправился готовиться ко сну.
Следующим утром, за десять часов до высадки на Землю, Райнхард стоял, прислонившись к одной из колонн рядом с командным пунктом «Брунгильды», и скользил взглядом по идущим вровень с его флагманом кораблям. Ни о чём особо не думалось, во многом потому, что мыслей был целый рой.
Внезапно глаз различил движение слева. Кто-то направлялся к Райнхарду размеренным, спокойным шагом.
«Капитан Варбург», – не поворачивая головы, отметил он взглядом нашивки и профиль.
– Ваше величество! – заорал с мостика Штрайт.
Повинуясь чутью, Райнхард обернулся не к адъютанту, а к капитану. Секунда – и нож в его бледной руке устремился к Райнхарду. Варбург прыгнул на него с ловкостью хищника. Райнхард увернулся, рука сама метнулась за спину и отстегнула бластер.
Поздно. Нож наполовину вошёл в руку аккурат между запястьем и локтем. Райнхард зарычал и встретил торжествующий взгляд врага. Забыв обо всём, Райнхард ринулся в сторону и выстрелил противнику в предплечье. Это не остановило бы его, но тут подоспели люди Кислинга, и напавший рухнул, поваленный тремя гвардейцами.
– Не убивать! – просипел Райнхард, зажимая руку другой ладонью. – Допросите!
Силы оставили его, и он грузно осел на пол под одновременные крики Штрайта и Эмиля.
– Врачей! Быстрее!
Потом все исчезли: Райнхарда вобрала в себя темнота. Сначала было просто темно, затем далеко впереди черноту прорезали вспышки – белые хвостатые кометы. Райнхард думал пойти в их сторону, как он когда-то шёл к огненной стене. Но теперь не смог: под ногами не было никакой опоры – одна пустота.
Значит, пока ничего нельзя сделать – надо ждать. И от осознания этого Райнхард раздражённо ударил кулаком о ладонь.
Кометы то ли почувствовали его недовольство, то ли не могли дольше сдерживать собственную ярость. Они осветили пустоту беспорядочным мельтешением и понеслись прямо на Райнхарда.
Не успел он увернуться, как первая комета сменилась видением: обхватив себя руками, над колыбелью рыдала Аннерозе; на кровати лежало фото, с которого безмятежно улыбались десятилетние Райнхард и Кирхайс, а на полу серебрился выпавший из коробки орден «За героическую доблесть».
Картина растворилась в белой вспышке, и Райнхард часто-часто заморгал. Сияние исчезло, но видение, пробуравив память, всё стояло перед глазами.
Вторая комета ослепила новой вспышкой – и новым видением: обагрённую кровью броню веррозионского десантника пробило выстрелом из огнемёта; солдат упал, шлем слетел с него; взметнулись светлые локоны, голубые глаза невидяще уставились на Райнхарда.
«Элизевин!»
Сжав виски, Райнхард затряс головой и запнулся. Едва он успел подумать, что в пустоте это невозможно, как сорвался вниз. Он падал, падал, а кометы неслись за ним. Они казались совершенно живыми. Ещё чуть-чуть – и он поверил бы, что они состоят из плоти и крови. Райнхард вдруг почувствовал себя неодетым и тут же понял, что это почти правда: на нём была лишь лёгкая пижама, которая билась и трепыхалась под порывами ветра.
«Ветер? Откуда?»
Он обернулся и увидел собственную смерть, но не она приближалась к нему, а он нёсся в ревущий огненный поток. Проступившие сквозь тьму горные склоны и долины тонули в пожирающем всё ядовито-зелёном пламени. У Райнхарда не было сил сопротивляться, он даже не мог в последнем порыве протеста сжать руки в кулаки. Он был просто куском мяса, пищей для огненного демона.
Кометы всё же нагнали Райнхарда. Одна явила ему Яна Вэньли в гробу на высоком помосте, другая сменилась видением стреляющей в кого-то смутно знакомой молодой женщины. Её болезненно-бледное лицо уродовали гнев и злое торжество.
«Молниеносная. Дельфина д’Эстре. Она будет там».
Но где там – Райнхард не успел додумать. Зелёное пламя протянуло к нему лапы и с надсадным хрипом раскрыло объятия.
Он разомкнул веки и уже видел над собой светлый потолок, но продолжал слышать чьё-то дыхание, похожее на хрип. Через несколько секунд, а может, минут Райнхард понял, что это дышит он сам – тяжело и беспокойно.
– Пришёл в себя, – сказал кто-то рядом с ним. Голос был юный и встревоженный.
– Его величество всё равно очень слаб, – ответил низкий возрастной голос. – Сейчас позову врача.
Человек открыл дверь и вышел. Райнхард кое-как усмирил дыхание и сглотнул.
«Величество. Да, я вовсе не кусок мяса, обречённый сгореть в огне. Я Райнхард фон Лоэнграмм, правитель Галактической Империи».
Он повернул голову. Он находился в палате медблока, рядом на стуле сидел Эмиль, глядя обеспокоенно и серьёзно. Губы ординарца кривила нервная улыбка, а лицо было бледным и осунувшимся, словно он не спал как минимум сутки.
«Кстати, о времени».
– Эмиль, сколько часов до высадки?
– Ваше величество…
Дверь вновь открылась, пропуская в палату Штрайта. За ним шёл корабельный врач. Райнхард попытался приподняться, но был вынужден опереться на подхватившего его Эмиля.
– Ваше величество, нам чудом удалось спасти вашу руку от ампутации, – участливо заговорил доктор. – Нож преступника был отравлен.
Райнхард прикрыл глаза.
– Капитан Варбург служил на «Брунгильде» три года. Он не терраист – во всяком случае, не был им, – снова накатила слабость, и Райнхард поспешил спросить: – Доктор, когда я смогу подняться?
– Не раньше, чем через семь часов, – послышался твёрдый ответ.
– Наступление уже началось, ваше величество, – откликнулся Штрайт. – Три часа назад.
Тихие слова адъютанта оглушили Райнхарда сильнее грома.
– Что?.. Но кто… кто руководит операцией в древнем храме?
– Королева Элизевин и адмирал Кирхайс. Адмирал Ян командует с «Тюрингии».
Райнхард откинулся на подушку. Ужас облепил его, просочился сквозь кожу, пронёсся по нервам и, смешавшись с кровью, ворвался в сердце. Люди, которыми он дорожил, были там, в логове врагов, в шаге от смерти. А он, немощный и беспомощный, совершенно ничего не мог сделать. Или..?
– Перенаправьте сюда схему сражения, – произнёс Райнхард, бросая все силы на то, чтобы голос не дрогнул. – Я должен видеть всё.
@музыка: E.S. Posthumus - "Indra".
@настроение: лёгкость и расслабленность.